Валерия. Роман о любви - Юлия Ершова

— А где сейчас Анна?

Снежана распрямила плечи.

— Они опять с моим женихом, опять стряпают новую главу. С утра были в нашей библиотеке, мы в буфете вместе посидели, недолго правда, и говорили только о роботах. А после они к Славе домой укатили, его так зовут, Болеслав. Так и его папу, моего тестя-профессора, зовут. У Славы спина болит от стульев библиотечных, он лёжа часто работает. Вот, как обычно. У него и литературы — тьма, и руководитель на одной площадке живёт, словом, у него удобнее всего. А в общаге оставаться Слава не может, на него скопление народа давит, не выдерживает. Тем более у Аннушки соседка не очень, она второй год её отселить не может.

Сергей нахмурил брови и одним глотком допил остывший кофе. А Снежана продолжала, наслаждаясь пальмами и чириканьем попугаев:

— Меня тоже звали. Но мне, честно, так скучно, когда два близких человека собираются и строчат свои диссеры, а я без конца варю им кофе, строгаю бутеры и тупо сижу у телика в другой комнате. Вот, сегодня сбежала, и очень рада. Мой фрэнд не любит кино, даже по телевизору не смотрит, а я обожаю, здесь у нас семейное разногласие. А вот Аннушка, запомни, запомни-запомни, тоже не любит фильмы смотреть, мы с ней ни разу в кино так и не выбрались, — выдохнула в момент истины Снежана и не солгала.

Голос великана из громкоговорителя пригласил зрителей в кинозал, и сказочные двери отворились, а Сергей шагнул и остолбенел, глядя на Снежану. Она же потянула его за руку на крутую лестницу, на самый верх. Два сиденья, обтянутые синим бархатом, и две дощечки, покрытые лаком, совсем рядом, впритирку, так что две руки не умещаются.

Когда свет погас, он наклонился к ней и спросил:

— Балерина, а деспот твой обо мне знает?

Волосы Снежаны щекотнули его лицо, и он тут же утонул в неге. Ответ Снежана прошептала ему на ухо, но разум Сергея уже ничего не услышал, кроме невесомо мягкого «Серёжа». Губы Снежаны нежностью коснулись его щеки, и тот чуть не замурлыкал.

Но люди из высшей касты мутантов ворвались в его сознание — будущее родной планеты в опасности, власть захватил коварный электронный мегамозг. На кульминации Сергей утомился: опять затяжные мордобои в подвалах, где на любой сантехнический вкус вытянулись параллели труб. От скуки ноги его заныли. Выбираясь за границу дощечки, он прильнул к своей спутнице, и стало неважным, кто из ковбоев опять спасёт мир.

— Аннушка, наверное, рассказала, — шепнула ему на ухо Снежана. Волосы её заласкали Серёгины щёки. Тот онемел, оказался словно парализован. — А то бы пришлось целый вечер с ними коротать. Тоска. Вот посидишь с нами вечерок за диссером, поймёшь, как это скучно.

Онемевший Сергей так и не сосредоточился, а в его груди открылась воронка неопределённости. Он как будто терял сам себя в пульсирующем водовороте. Когда мощность воронки ослабевала, Сергей украдкой касался плеча Снежаны или колена, отчего нега волнами расходилась по его венам и артериям и ударяла в виски.

Наконец буквы запрыгали по экрану. Мегамозг сдулся, накачанный янки сделал глоток виски и выпятил кирпичеподобный подбородок, а волосы Снежаны застряли в замке куртки, и на глазах её выступили слёзы, отчего Сергею захотелось врезать янки по челюсти, но он просто натянул молнию и дёрнул собачку, а нарастающая волна зрителей вынесла молодых к выходу.

Тут же зима сцапала пару в свои объятия и осыпала снежной пудрой, как будто благословила, и Сергей не выпустил больше Снежану, прижал к сердцу, и пульсирующая воронка в его груди закрылась и затянула молодых людей на самое дно.

Снежана ответила на поцелуй с такой страстью, как будто и тонула, и горела. «Бедная Лада, — пронеслось у неё в голове, — без него и правда жить нельзя».

Она чуть не заплакала, но вырвалась-таки из желанных объятий и бросила в морось:

— Это вышло случайно. Мы же… не на свидании. Мы… просто обсуждаем план, у тебя отношения с Аннушкой, вот это и обсуждаем.

Сергей протянул руку и проговорил, слова дались ему с трудом:

— Ну… давай забьём стрелку? Делов-то. Раз надо так, официально… Идёшь на свидание?

Снежана просто кивнула и протянула руку. Они обнялись и побрели вдоль проспекта, будто не касаясь ногами земли.

Спустя семь дней счастья над головой Сергея и Снежаны родилось новое небо, Сергей подарил Снежане кольцо и розы. Они целовались под голым клёном университетской аллеи. Так начиналась летопись молодой семьи.

На занятиях Снежана прятала глаза и напускала серьёзность на лицо, но выдала-таки себя на восьмой день, когда залюбовалась колечком на безымянном пальце.

— Так! Снега! Только не винти. Ты, что ли, Белянского подцепила? — наехала Даша и обхватила руками её голову. — Я права?

— Даш, никого я не цепляла. Чего ты нападаешь? — не сдерживая света глаз, парировала влюблённая Снежана и увернулась от преследовательницы.

Староста расставила ноги на ширину плеч, преградив подруге путь к отступлению:

— Всё тайное, Янович, становится явным. Лучше сразу признайся. Я сегодня Андрюху допытаю, ой не зря он про тебя намедни расспрашивал.

— Вот, вот. Попытай своего Андрюху. Может, это у меня с ним отношения. Выясни, надо развивать твои способности сыщика, — отшутилась Снежана. Возможно, в это мгновение староста и выпустила бы подозреваемую, но улыбка блаженства выдала её. Даша прокрутила в своём любопытном умишке собранную информацию и в Снежану впилась клещами.

— Ну, хитрюга, колись! На тебе написано, только идиот не заметит. Точно, ты Серёгу цепанула. То-то я смотрю, он вечерами дома не бывает, уже неделю. Я думала — так кто? Потрясающе! Лучше в общагу не заходи, тебя соперницы на части порвут. Даже я тебя не отмажу. Обалдеть! Сама себе не верю! Расскажи, поделись опытом, как тебе удалось? Это из области невероятного!

— Да, — сдалась Снежана, — мы с Сергеем встречаемся. Больше ни одного коммента. — Обвиняемая скрестила ладони у Дашкиного лица. Дребезжание звонка остановило внезапную пресс-конференцию на целых полтора часа, на протяжении которых воздух в аудитории скрипел раздражением краснощёкого препода, которому из года в год не повышали зарплату.

Последняя пара, время летит, отсчитывая самую высокую скорость. Скулящий февраль стал июлем, аллея перед учебным корпусом — Ривьерой. В гардеробе Дашка наматывает бесконечный шарф на толстую шею и не отрывает взгляда от прозрачной стены, за которой, на крыльце учебного корпуса, обнимаются два родных ей человека. Высокий блондин в чёрном укороченном пальто и чёрных джинсах и стройная брюнетка в белой куртке. Волосы девушки падают на белый мех капюшона, а на пальце сияет кольцо.

— Снежинка, у тебя ресницы седеют от холода, погнали ко мне в общагу, на репу? Андрюха от счастья запоёт чисто.

Снежинка залилась смехом:

— Ой, Серёжка, мне в общагу нельзя, староста запретила, сказала — носа не совать! Смертельная опасность!

Сергей прижал черноволосого ангела к груди: